- Это было в марте прошлого года, всего через месяц после начала СВО на Украине. Мы — волонтёры — тогда прибыли в село Никольское, это Мариупольский район. Сам город был под осадой, мы помогали беженцам — провожали до автобусов, оформляли документы, все эти базовые вещи. Но вот сами люди, с которыми мы работали... Приходили и раненые, и с отравлением, и с температурой, особенно дети, ну и в целом в ужасном состоянии — они же сидели в подвалах всё это время, их бомбили постоянно. И иммунитет пониженный, и психологически они в кошмаре. И мне пришлось взять на себя организацию медицинской помощи, психологической какой-то поддержки им, причём срочно, всего с одной машиной «скорой помощи» на нас всех. Ответственность огромная, я даже не знал, что у меня такие способности-то есть — но всё же смог. До сих пор вспоминаю бабушку, которая к нам попала с 32 осколочными ранениями... Слава богу, выжила.

- Да море их, этих причин. Я испытываю радость, помогая людям, это правда. Вдохновляюсь, когда моя работа вдохновляет других. Например, рассказываю о волонтёрстве детям на уроках патриотизма — и вот уже они начинают выполнять волонтёрские заявки, вливаются в наше движение. Или когда нам звонила 95-летняя бабушка и попросила приехать к ней забрать вещи для беженцев — самой ей уже добираться до пункта сбора сложно, а помочь очень хочется. Когда в пункте временного размещения мне молодой беженец из ДНР признавался, что по-настоящему удивлён тем, как много им в России помогают — на Украине они такого не знали. Ты чувствуешь себя нужным миру. Это дорого стоит — знать, что ты полезен! Главное же — я понимаю, внутренне чувствую, что я занимаюсь своим делом, что я на своём, волонтёрском, месте!